Нарративная теология Э. Юнгеля и философия имени А.Ф. Лосева

Аннотация

Статья посвящена попытке соотнесения мышления бытия и веры Откровения в современной немецкой евангелической теологии и в русской религиозной философии на примере творчества Э. Юнгеля и А.Ф. Лосева. Автор выявляет уникальность концепции Слова Бога Юнгеля в сопоставлении с событийной природой Слова Бога у К. Барта. Теория нарратива евангельской притчи Юнгеля осмысляется в статье в перспективе поиска общего и особенно с философией символической реальности имени у А. Лосева. Юнгель продумывает событийную природу Откровения как Слова Бога, предложенную К. Бартом, используя фундаментальную онтологию М. Хайдеггера. Он развивает теологическую герменевтическую онтологию, в которой событие Слова Бога обретает черты евангельского нарратива притчи. По мере деструкции, основанной на идее метафизического абсолюта дискурсивной теологии, с точки зрения немецкого мыслителя, свои позиции завоевывает нарративная теология. Для немецкого теолога ядро христианской керигмы – смерть Бога – органически связано с традицией философского атеизма XIX в. и раскрывается в ней не в меньшей степени, чем в теологии и религиозной философии. Русский философ обращается к диалектике Г. Гегеля и феноменологии Э. Гуссерля в понимании события Откровения Бога. Однако пытается встроить их в модель неоплатонической метафизики, из которой они, по его мнению, образовались. Лосев в той мере, в какой он является метафизиком, исходит в концепции имени, в отличие от Юнгеля, из принципа аналогии бытия, а не аналогии веры. Имя для русского философа – это не рассказ, а энергия (сила), обладающая онтологической природой. Имя у него отражает сущность, а не описывает событие. Лосев возвращается назад в Античность, чтобы при помощи концепции символа реанимировать неоплатоническую метафизику, похоронив в ней Платона и неметафизические формы мышления христианской керигмы. Теология Юнгеля фундирует словоцентризм протестантского культа, вносит вклад в экспликацию нововременного образа христианства в протестантизме. Лосев, в свою очередь, не берется эксплицировать вне метафизики антично-средневековую мистериальную природу христианского культа в православии. Ему необходимо передать в своей философско-богословской мысли не только вербальный аспект события Откровения. Для выражения эстетического и мистического измерения Откровения русский философ привлекает метафизику всеединства с идеей неизменяемого Абсолюта.