Статья представляет собой предисловие к ранее неизвестному тексту А.А. Ванеева (1922–1985), ученика и последователя Л.П. Карсавина (1882–1952), автора книги «Два года в Абези», содержащей философский портрет русского религиозного философа. «Письма Учителю» стали одной из первых попыток Ванеева осмыслить и изложить идеи Льва Карсавина, усвоенные учеником в результате долгого общения со своим именитым собеседником. Уже этот ранний текст свидетельствует о философской чуткости и даре самостоятельной мысли Анатолия Ванеева, недавнего убежденного материалиста, воспитанника советской антирелигиозной системы образования.

Встреча с Карсавиным и погружение в его работы вывели Ванеева к собственным темам – выяснению положительного смысла атеизма и выявлению особенностей новой религиозности, скрыто впитавшей современный атеизм. Статья содержит краткий анализ значения идеи об эвристическом значении догматики как одного из наиболее существенных для понимания размышлений обоих мыслителей.

В данной статье рассматриваются некоторые аспекты лингвофилософской позиции Василия Павловича Зубова (1900–1963). Выявлено, что она основана на своеобразной рецепции паламизма и осмыслении некоторых положений имяславской проблематики. Показано, что в рамках лингвофилософии Зубова определяющим оказывается утверждение трансцендентного Предвечного Имени Бога, непосредственно связанного с нетварной божественной энергией. При этом, согласно Зубову, Предвечное Имя Бога находится в диалектических отношениях с Его тварными «сокровенными» именами, подразумевающими выражение нетварного замысла Бога о творении в тварном языке. Гносеологическое «достижение» Предвечного Имени оказывается возможным, по Зубову, благодаря коммуникативно-прагматическому измерению языка. В работе показано также, что восприятие тварного естественного языка для Зубова оказывается связанным с выявлением его конвенциональности и метафоричности. При этом один из видов метафор, обозначаемый Зубовым как миф, заключает в себе связь конвенционального и неконвенционального (идеального) измерений языковой действительности. На основании проведенного анализа сделан вывод о близости лингвофилософской позиции Василия Павловича Зубова лингвофилософской версии осмысления имяславия Алексея Федоровича Лосева и, в существенно меньшей мере, отца Павла Флоренского.

Поэтика – то, что идет после этики. Эта философская, но и поэтическая, формула принадлежит Сигизмунду Кржижановскому. Всякое творческое слово, если оно – Слово, в любых распадах культурных и социальных систем удерживает человека в бытии. Но если сама речевая среда превращается в очищенный от смысла параграф, абзац, пункт, то человек остается без читателя-собеседника и без со-беседника самого себя. В статье рассматривается философско-поэтическая реакция С. Кржижановского на «опустошение» культуры как среды не только творческой, но и просто человеческой, которое осознавалось в России особенно остро в конце 1920-х годов.

В 1990-е гг. российская социология активно восполняла недостаток знаний западной и дореволюционной российской социологии. Погружение в изучение западной социологии принесло понимание, что стройного здания западной теоретической социологии не существует. Осмысление результатов реформ, которые противоречили прогнозам российских социологов, и сопоставление их с работами классиков социологии вело к изменению взглядов российских социологов. Поэтому в середине 1990-х некоторые российские социологи поставили вопрос о создании теории постсоветского общества.

Именно в таких условиях появилась известная статья А.Ф. Филиппова, в которой было сделано утверждение, что в России теоретической социологии нет. В статье ставился вопрос о создании национальной социологии в России, а также методологически рассматривались принципы разработки «хорошей» теории.

Статья вызвала многочисленные дискуссии в социологическом сообществе на протяжении двух десятилетий. Мнения варьировались от полной поддержки тезисов А.Ф. Филиппова до отрицания необходимости создания национальной социологии в России. В то же время важно было опровергнуть утверждение о несуществовании теоретической социологии в России, и это дало толчок разработке новых теорий.

В статье представлены итоги социально-экономических исследований первой половины XX в., раскрывающие фактическое состояние промышленного производства, выявляющие социально значимые проблемы в экономической сфере. Показаны различные направления поиска их сценарных решений на основе использования различных классификаций прогнозов социально-экономического развития советской страны, осуществленные С.Г. Струмилиным. Предсказания сопоставляются с реалиями в различных сферах для попытки по-новому с учетом современных требований взглянуть на состоятельность и востребованность предлагаемых долгосрочных трендов в историческом и нынешнем контексте.

Социальные навыки и личностные качества, формируемые средней общеобразовательной школой, не в полной мере соответствуют ожиданиям работодателей, принимающим на работу выпускников школ без профессионального образования. В статье рассматривается компетентностный подход как способ изучения и сближения установок школьных учителей и представителей рынка труда в отношении межпредметных компетенций, которыми должен обладать выпускник школы, чтобы успешно трудоустроиться. Эмпирическую основу для выявления компетенций составляют данные экспертного интервью с работодателями.

Анкетный опрос учителей и представителей рынка труда выявил высокую степень совпадения их позиций в тех вопросах, где было предложено ранжировать перечень компетенций применительно к ситуациям, связанным с повседневными профессиональными обязанностями. Результаты исследования свидетельствуют о разном понимании сущности компетенций, если дело касается лично каждого, и о существовании единого для представителей всех профессий социокультурного стереотипа восприятия компетенций. Данный стереотип существенно ограничивает возможности использования компетенций в качестве средства выявления различий в ожиданиях разных социальных групп, а также средства согласования их позиций.

В статье ставится цель показать различные грани профессии педагога, определить особенности профессиональной подготовки в данной сфере деятельности человека. Используя методологию М. Вебера, автор раскрывает причины влияния педагога на своих учеников, связанные с сохранением традиций, особой личной харизмой, а также деловыми компетенциями. Предлагая разделить педагогов на две группы (по призванию и по профессии), автор затрагивает наболевшую тему, вызвавшую широкую общественную дискуссию, – об отнесении образования к сфере услуг. Для определения специфики профессии используется социотехнологический подход, предложенный Ж.Т. Тощенко, согласно которому выделены интеллектуальный, сенсорно-перцептивный, организационный и нравственный компоненты личности педагога. Особое внимание уделено значению мотивации в выборе профессии педагога. Именно внутренние мотивы, связанные с осознанием своего призвания и способностей к обучающей коммуникации с детьми, создают необходимую положительную установку на занятия педагогической деятельностью. Наконец, в статье рассматриваются преимущества и недостатки современной подготовки педагогов в классических университетах и педагогических вузах.

В данной работе исследуются проблемы производственной практики при подготовке студентов по профессиям «человек-знак». В соответствии с социотехнологическим подходом «человек-знак» является составным элементом «человека-творчества» и отличается созданием и использованием различных знаковых систем. В данной работе анализируются направления обучения – дизайн и архитектура. Для этого автором решаются следующие задачи: 1) проанализировать научную литературу по проблемам производственной практики в сфере дизайна и архитектуры; 2) определить вузы, осуществляющие подготовку кадров по указанным специальностям (профилям) подготовки; 3) произвести отбор вузов для последующего анализа особенностей производственных практик по указанным специальностям (профилям) подготовки; 4) провести серию глубинных интервью с трудоустроившимися выпускниками, проходившими обучение по указанным специальностям (профилям) подготовки. Полученные данные не позволяют говорить о кардинальном ухудшении или улучшении положения дел в сфере производственной практики. Тем не менее выделен ряд проблем, среди которых укороченная практика для бакалавриата архитектуры, ограниченность баз практики, неактуальность и противоречивость учебных планов и др. образовательных документов на сайтах вузов. Кроме того, в ходе глубинных интервью выявлены общие и специфические (характерные только для дизайнеров и архитекторов) проблемы эффективности производственной практики.

Тема взаимодействия художника и частного заказчика является одной из важнейших для изучения процессов, протекающих в обществе и искусстве. Не принадлежа официальным учреждениям, таким как Академия живописи и скульптуры, не имея амбиций знатока, зачастую желающего стать наставником для мастеров кисти, частный заказчик руководствовался только своими практическими потребностями и личными вкусами. Плодотворной почвой для диалога между художником и его клиентом стал жанр портрета – один из самых востребованных во французском обществе XVIII столетия.

Цель статьи состоит в изучении вкусов в области портрета рядового парижского заказчика указанной эпохи, того, каким он желал видеть на полотне самого себя и своих близких, какими атрибутами предпочитал окружать свою персону, как пожелания клиента находили воплощение в готовых произведениях и согласовывались с творческими амбициями и индивидуальной творческой манерой художника. Автор уделяет внимание различию отношения к портретному жанру заказчиков и людей, причастных к формированию и развитию академической доктрины. С этой целью внимательно изучаются тексты, созданные теоретиками, критиками и знатоками, в которых вкусы частных лиц и потрафляющие им художники подвергаются подробному критическому разбору.

В результате французская портретная школа XVIII в. предстает как плод сотрудничества живописцев и частного заказчика, самосознание которого, сложившись под влиянием многих социокультурных факторов, требовало адекватного выражения в области искусства.

Статья посвящена рассмотрению «Портрета О.К. Филипповой» – первого известного женского образа в творчестве Владимира Лукича Боровиковского (1757–1825). Целью исследования является определение отличительных черт художественной манеры и особенностей портретной характеристики в самом начале творчества мастера. Проблема истоков портретной концепции В.Л. Боровиковского требует сравнения с творчеством Ф.С. Рокотова: в научной литературе принято устанавливать преемственность между искусством рококо и сентиментализма на примере лучших портретистов этих эпох. Сопоставление «Портрета О.К. Филипповой» с самым знаменитым произведением Ф.С. Рокотова – «Портретом А.П. Струйской» – позволяет пересмотреть существующую традицию в историографии русского искусства XVIII столетия. Заметные различия присутствуют во всех значимых элементах портретной концепции Ф.С. Рокотова и В.Л. Боровиковского: типологические принципы, композиционные средства, живописные приемы и технические особенности. Этот вывод ставит под сомнение распространенный тезис о стилистической преемственности между рококо и сентиментализмом, что показывает необходимость дальнейшего исследования данного вопроса на более широкой выборке произведений.

Статья посвящена истории создания, а также иконографии и стилю семейной иконы калужских дворян Пирамидовых. Надпись на ее обороте говорит о причинах заказа – удовлетворении судебного иска Ольги Григорьевны Пирамидовой. Это событие произошло в конце 1800 г. По ряду признаков эту тяжбу можно связать с «пирамидовским делом». Иконографическая программа памятника характерна для дворянского вкуса: изображены патрональные святые членов семьи, при этом в компоновке фигур явно выражена диалогичность. Образы святых Луки и Филиппа отражают мемориальный характер иконы, поскольку их церковная память приходится, соответственно, на начало и конец судебного дела. Пристальный анализ этих и других деталей помогает понять принципы сценариев формирования идентичности и стратегий памяти в среде русского провинциального дворянства. Благодаря точным датирующим признакам и подтвержденной связи с дворянским родом, постоянно проживавшим в Калужской губернии, икона становится важной опорной точкой в определении отличительных стилевых черт некоторых калужских икон. Через ряд аналогий формируется стилистически единая группа, ориентированная на образцы позднего московского барокко и связанная с эстетическими предпочтениями благородного сословия.